Премьер-министр Польши Беата Шидло и ее британский коллега Дэвид Кэмерон. Источник: PAP/Paweł Supernak
Несмотря на то, что многие видят прямую связь между ограничением социальных льгот для поляков в Великобритании и поддержкой британцами идеи укрепления восточного фланга НАТО, эти вопросы стоит различать. По крайней мере, так считает Павел Солох, шеф Бюро национальной безопасности, который в интервью Польскому радио прокомментировал приезд британского премьера Дэвида Кэмерона в Варшаву, состоявшийся 5-го февраля.
Зачем, все-таки приезжал британский премьер?
Одна из причин, почему Кэмерон приезжал – он тоже хочет, чтобы Великобритания оставалась в структурах Европейского союза, что сходится с польскими интересами. Позиция британцев касательно укрепления восточного фланга НАТО – также для нас благоприятна. Поэтому я бы не говорил об этом как о своего рода обмене: мы не выражаем недовольства, если полякам в Великобритании урежут социальные льготы, а британцы, в свою очередь, укрепляют наши позиции в рамках НАТО. По крайней мере, если говорить об отношениях Польши и Великобритании, эти два вопроса стоит различать. В вопросах безопасности и укрепления восточного фланга НАТО, поляки являются неформальными послами всего региона Центральной Европы. Также стоит вопрос продолжения членства Великобритании в структурах Евросоюза, что представляет огромный интерес для поляков.
Саммит НАТО в Варшаве в этом году: каким будет самый положительный из всех возможных его результатов? Раньше речь шла о постоянных базах Альянса на территории Польши. Сейчас об этом говорят все реже.
Речь идет о расширенном присутствии НАТО. На предыдущем саммите в Ньюпорте речь шла об эффекте отпугивания, сегодня же приоритетом является увеличенное присутствие НАТО на Востоке Европы. Что это будет означать на практике, будет решаться в ближайшие месяцы. На данном этапе о постоянных базах говорить не приходится. Можно говорить о ротационном присутствии, для нас важно, чтобы это было такое количество войск, которое бы составляло интегральную часть нашей системы безопасности. Потому что это может быть чисто символическое присутствие, нас же интересует, чтобы оно имело твердую инфраструктуру, чтобы это были войска, готовые к обороне территории. Даже, если это будут только ротационные войска.
Немецкий генерал Ханс-Лотар Домрезе в своем интервью газете Die Welt сказал, что он понимает опасения поляков и балтийских стран. Тем не менее, он сказал, что с военной точки зрения, для этого нет оснований, что у НАТО есть силы быстрого реагирования и что в течении нескольких десятков часов можно выстроить оборону. Получается, для поляков это имеет символическое значение, но никак не военное. Так ли это?
Это имеет и военное и политическое значение. Если на территории страны присутствуют войска НАТО и они подвергаются атаке, это автоматически делает Альянс частью конфликта. Если же таких войск нет – ожидается, что они будут переброшены. Но будут ли? Человек всегда чувствует себя в большей безопасности, когда тот, кто призван защищать, – находится рядом. Это один вопрос. Существуют также вопросы, как быстро союзные войска могут быть переброшены и как их потенциально можно защитить во время перемещения от современных российских ракет, призванных уничтожать прежде всего воздушные, но также и сухопутные цели. Теперь о балтийских странах: присутствие сил Альянса здесь имеет как военный, так и политический характер. Если бы этим странам что-то угрожало или если бы они подверглись атаке, то уже сам факт, что на их территории присутствуют солдаты других стран означал бы автоматическое участие этих стран в данном конфликте. Для балтийских стран это еще важнее, чем для нас, их армии насчитывают чуть больше 10 тыс., да, есть и мобилизационный потенциал, но он также весьма ограничен. Поэтому для них это имеет очень конкретное значение.
Сейчас отношения НАТО с Россией сводятся только к формальному общению на уровне послов. Что будет дальше, как вести переговоры с такой страной как Россия? Во время аннексии Крыма Путин говорил, что зеленые человечки – не его, потом оказалось, что его. То есть нам врут в открытую. Как в таком случае вести с Москвой диалог?
Здесь появляется тезис, который подразумевает «диалог с позиции силы». Это значит, что перед тем, как непосредственно вступить в диалог, странам Альянса нужно определиться, как отпугнуть потенциально противника, которым является также и Россия, если дойдет до конфронтации. Какие-то переговоры с Россией нужно вести уже сейчас. Конечно же, эти отношения не будут столь положительными, какими они были еще до аннексии Крыма, но они должны быть. Ситуацию усложняет также и присутствие России в военном конфликте на Ближнем Востоке, а также довольно натянутые отношения на линии «Анкара-Москва», что является непосредственным следствием того, что Россияне появились в Сирии. Турция, в свою очередь, является членом НАТО. Диалог с Россией возможен, но в данном вопросе Альянс однозначно будет принимать сторону Турции, в этом нет никаких разногласий.
pr2/ая